Сергей Лузан
Бывали, бывали и такие тяжёлые времена в жизни Бори, когда у него на руках не оказывалось собственной машины. Тогда его тонкие хрупкие кисти не сжимали руля иномарки, а самому ему приходилось довольствоваться не Бог весть чем, и, я бы даже сказал смелее, потому что сатирик обязан быть смелым, – перемещаться по посттоталитарному российскому пространству на служебном автомобиле с шофёром. Что я могу сказать по этому поводу? Не всем это по нраву. Насколько легко к этому можно привыкнуть, и как трудно бывает от этого отказаться. Есть люди, которые вообще не комплексуют по поводу пересадок из 600-го Мерседеса в метро и наоборот: Боря, например, ну, я, в конце концов. Такое суждено спокойно пережить не каждому, а уж тем более – не всякому из наших современников, не исключая экс-вице-президентов и олигархов, однако Боря – и не переживал. Обычно это происходило в такие краткие, но интенсивные периоды его жизни, которые было очень приятно вспоминать на досуге с друзьями за кружкой пива потом. Вся его жизнь, а точнее – его бытие на грешной земле постоянно реформируемой страны укладывалась в благородную английскую формулировку из двух слов. Всего из двух! Умолкните, о, многословные витии! Вам есть, с кого брать пример, и даже делать жизнь с кого. Вот они, заветные слова – “Company destroyer”, когда его очередное, пусть временное начальство, зато подлинные хозяева жизни у нас в стране открывали очередную контору в пределах Садового кольца, ну – бульварного, иногда – валового.
Случалось Боре – в отличие от многочисленных президентов и глав корпораций оказаться и в метро, и поймать такси, и даже воспользоваться услугами троллейбуса. Не чурался он и маршрутных такси, особенно если маршрут бывал подходящим. Эти радости жизни и прелести бытия недоступны тем, кто ощущает его невыносимую лёгкость в жизни, а иногда и непереносимую лёгкость во взорванном профессиональным высокооплачиваемым киллером автомобиле. Тому, кто привык ездить на голубых «роллс-ройсах» и отдыхать на Канарах, поэтому я настоятельно советую познакомиться с ними, простыми и незатейливыми радостями и прелестями. Полагаю, что одного раза будет достаточно. Хотя – как знать?
Один крупный торговец недвижимостью (сейчас уже – крупнейший), которого я пригласил на экскурсию в метро, после того, как он безуспешно полчаса ловил такси, был просто в восхищении от его скорости в центре города и архитектурного убранства станций. Последнее, что я о нём случайно слышал, что он иногда ездит покататься на нём возле дома тайком, когда ему всё-таки удаётся оторваться от жены и компаньонов. Но, впрочем, что нам до этих людей, светлые образы которых и поведение в быту кормят многочисленных артистов эстрады и юмористов. Давайте вернёмся к униженным и оскорблённым.
Итак, Боря тогда служил. Работал в одной конторе на Петровке, но не 38, а гораздо ближе к центру, из окон которой можно было увидеть Государственную Думу, а от входа в неё – Кремль. Назовём её – ну, хоть авиакомпанией «АКТА». Можно – «Mangrove Group Incorporated» с местом регистрации на Багамах, что, впрочем, одно и то же. Не будем раскрывать то, чем конкретно занималась эта контора, чтобы не нарушать святое святых – коммерческую тайну, а скажем просто – международными финансами. Так что на работу Боря неизменно прибывал пешком от станции метро «Театральная», а уходил с работы – как получалось – пешком, на служебной машине, троллейбусом – всё зависело от многочисленных обстоятельств, которые играют человеческой судьбой одного отдельного индивидуума как щепкой в водовороте. Когда ездишь на служебной машине по делам, неизбежно общаешься с шофёром, и именно в этом и кроется завязка сюжета.
Итак, подходя к офису конторы пешком, Боря наизусть выучил черты пейзажа самого центра столицы середины 90-х годов: ларьки, лотки, торопящийся к началу работы офисно-торговый люд, лотерейщики, нищие. Центром одной из микрокомпозиций служила имеющая своё постоянное место живописная попрошайка женского пола преклонного возраста, смиренно сидящая в любую погоду на раскладном стульчике и скромно ждущая подаяния доброхотов. Проезжая мимо на иномарке, а иногда – даже проносясь, Боре с шофёром Саней доводилось обсуждать перегибы и перекосы реформ, которые здорово отражались на благосостоянии привыкшего ко всему терпеливого российского населения. Сидящая на стульчике в глубине улицы нищая уверенно контрастировала с заверениями официальной пропаганды о том, как хорошо сейчас живётся дорогим россиянам, и насколько лучше будет житься дальше при следовании курсом реформ по стопам всего цивилизованного мира. Впрочем, далеки были мысли наших собеседников в иномарке от заверений официальных политиков, от судеб мира, России, реформ и цивилизованных норм. В те блаженные миги, когда они проносились на иномарке по Петровке, их больше волновала трёхмесячная невыплата давно причитающегося им заработанного и отработанного оклада, который подозрительно хотелось назвать жалованием, поскольку он стал зависеть от того, сжалятся ли конторские хозяева над работниками или нет. На всё хватало денег у хозяев – на бензин, походы в рестораны с иностранцами тут же в центре, неподалёку, с последующими многочасовыми застольями, на регулярную щедрую оплату услуг дорогостоящей «крыши» … Как-то досадно не доходили руководящие руки до таких мелких вопросов, как своевременная выплата зарплаты, но можно ли их винить в этом пустяке, когда перед всем коллективом почти еженедельно руководство обрисовывало такие перспективы!
- Я женюсь, рожу дочку и назову её перспективой, - сформулировал Боря отношение к этой проблеме, не задумываясь о том, каким же это образом ему удастся забеременеть.
Но привыкший в общем и в целом доверять конкретному начальству и политическому руководству водитель Саша ничуть не заметил этого противоречия в высказанном вслух Борином прогнозе, который по степени достоверности ничуть не отличался от тех астрологических, которые печатаются в прессе.
- Боря, - проговорил этот честный человек за баранкой автомобиля, - мы же всё-таки живём в христианской стране и надо спешить делать добрые дела. А то и творить добро!
Высказывание было просто изумительным по своей наивности, особенно если учесть, что оба собеседника не обедали на работе уже полгода – вначале из-за отсутствия начальственных санкций на это простое действо вследствие перегруженности работой, а затем и просто из-за вульгарного отсутствия зарплаты.
Боря в целом согласился с постановкой вопроса собеседника, однако справедливо указал и даже слегка попенял собеседнику на некоторые препятствующие незамедлительной реализации данной программы мелочи – отсутствие долгожданной зарплаты и честно признался, что он предпочёл бы обед, пусть даже в служебной столовой АО «Интурист», которая находилась как раз через дорогу от конторы. Начальство их так рано не ждало, и Боря справедливо рассудил, что вместо того, чтобы получать в очередной раз Джомолунгмы работы, было бы справедливо и разумно урвать 20 минут на обед, а там – хоть трава не расти:
- Достали уроды своей работой, а денег – не платят! - справедливо завершил свою тираду Боря.
Оппонент в душе признал справедливость Бориных слов, потому что он проехал мимо конторской стоянки и завернул поближе к входу в столовку в Столешников, где и припарковался. За обедом водитель Саня был угрюм и даже почти ничего не взял себе с раздачи яств.
- Саня, у тебя что, на обед денег нету? Могу одолжить, - предложил заметивший неладные перемены Боря.
- Нет, Борь, спасибо, не до этого сейчас мне, просто есть не хочется.
Завершив трапезу, собеседники опять сели в иномарку и отправились к конторе, у которой они и расстались – Боря пошёл в подъезд и вскоре забылся, ухватившись за несколько подброшенных судьбой и клиентами на рабочем месте халтурок, а Саня остался возиться с машиной.
Они встретились на следующий день – Саня по каким-то мелким надобностям поднялся в контору, где Боря сидел в комнате переводчиков, прихлёбывая чай и обсуждая перспективы очередного «левака».
- Боря, - проговорил он, подав знак рукой, - выйди на минутку.
Пожав плечами, Боря вышел.
- Ты знаешь, я сделал доброе дело!
- Когда? – удивлённо спросил Боря.
- Вчера! – гордо ответил Саня.
- И что же ты сделал? – заинтересовался Боря.
- Я подал нищей, - сэкономил вчера на обеде, пять рублей осталось, я и подал.
- Та-ак, - оторопело протянул Боря. – И что же она сказала?
- Очень удивилась, - честно ответил водитель Саня.
Боре расхотелось что-то отвечать, и он начал хохотать. Постепенно нахохотавшись до слёз, он сквозь смех проговорил:
- Я бы на её месте тоже здорово удивился. А что она сделала?
- Она взяла мою пятирублёвую купюру и стала пристально её рассматривать.
Боря опять схватился за живот, как будто Саня был не профессиональным водителем, а писателем-сатириком, вышедшим на разогретую публику.
- Да что же тут смешного, Боря? – удивился Саня.
- Ты … ты … - не мог от смеха продолжать Боря, - подожди, ты – ездишь до работы на машине, а я хожу от метро пешком. И с работы – ты – на машине, а я – пешком. Ой, не могу! Отсмеявшись, Боря серьёзно и решительно продолжил.
- И всё дело только в этом.
- В этом? – глупо спросил Саня.
- Да, в этом и только в этом, - сквозь смех подтвердил Боря. Перед глазами у Бори стояла картонка нищенки с дневным уловом, которую он наблюдал каждый день, когда после службы начинал своё возвращение домой с пешеходной прогулки до метро. На дне картонки лежали доллары, немецкие марки, фунты стерлингов – здесь, в самом центре Москвы, подавали богатые иностранные туристы. Иногда новые русские. Как-то пару месяцев назад, когда в конторе уже прекратили платить зарплату, нищенка предложила Боре:
- Новый русский, подал бы бабушке…
- Я не новый русский, а старый еврей, - успокоил её горькой правдой Боря Осипов, и с тех пор та не удостаивала его своим вниманием. Боря смог припомнить всего один подобный случай, который ему рассказывал его друг Серёга. Как-то в метро он посочувствовал женщине, выдававшей себя за беженку из Приднестровья со взятой на буксир дочкой, и отсыпал из кармана всю действительно последнюю мелочь, которая у него оставалась в кармане. Рассмотрев медь, беженка начала громко стыдить его на весь вагон хорошо поставленным артистическим голосом:
- Люди добрые, да Вы только посмотрите, что он дал! Одну медь, как не стыдно!
Утешив Саню рассказом о воздаянии за Серёгину милостыню, Боря рассказал о вечернем содержимом бабушкиной картонки, и в тот день они ушли на обед, плюнув на начальство, и Саня не отказывал себе в еде.
История так и не стала достоянием гласности, а уж тем более – широкой публики. Её внимание было сосредоточено на всяческих других событиях. В этот год происходили выборы Ельцина, думские скандалы, какие-то очередные реформы денежной системы, интриги вокруг поста премьера и всё такое прочее. А жаль … Она не менее поучительна. Воистину велик народ, который и от обеда откажется, чтобы нищему подать, и в пирамиду последние деньги вложит. Только иногда хочется чего-нибудь менее величественного – ну, хотя бы зарплаты вовремя, например. Причём всё чаще и чаще.
Писатель - © Сергей Лузан
Публикуется с разрешения автора
